– Савельева больше нет, – развел руками Тарасов. – По-моему, между вами дружбы никогда не было, так что ты его жалеть не будешь. Нет, он жив-здоров, только не служит в нашей фирме.

Похоже, генерал совершил военный переворот и сбросил гражданскую власть. Причем сделал это недавно, в последние дни. Началась цепная реакция революций: шведы скинули Савельева, теперь его скинул генерал. Верный признак кризиса власти и положения. Новый диктатор снова сделал ставку на Мамонта…

– Все равно я должен увидеть Савельева, прежде чем говорить с вами, – упрямо сказал Русинов. – Это принципиально.

– Не могу предоставить такой возможности, – проговорил генерал. – Его пришлось сдать шведам. Взрыв в их представительстве – его инициатива. Надо отвечать за глупость. А мы теперь – узаконенная официальная фирма. Наша, российская фирма, без всякого совместительства.

За выход из подполья генерал рассчитался с кем-то живым товаром – беднягой Савельевым. А может, поставили такое условие – очиститься от террористического элемента…

О чем пойдет разговор, было ясно. Но требовалось выяснить, что известно генералу о последних неделях жизни Русинова – где был, что видел… Судя по тому, как поднимали с постели и как везли сюда, генерал по характеру и способу действий – кавалерист, лихой рубака. Потому в отставку вылетел: такие контрразведчики в Госбезопасности перестали пользоваться популярностью. Но они очень бы пригодились для военного или чрезвычайного положения.

Стоп! Погоди! Если Савельева сдали шведам – тому терять нечего. Он, в свою очередь, сдаст Ивана Сергеевича и его эту подружку из «постельной разведки». Тем более имеет на Афанасьева старый зуб! Чтобы спастись самому, Иван Сергеевич должен сейчас спасать Савельева. Что там сейчас происходит?!

– Я решил предложить тебе условия совместной работы, – пользуясь молчанием Русинова, заявил Тарасов. – Мы как-нибудь обойдемся и без шведов, и без мирового капитала. Ты же патриот, Мамонт, и наверху у нас тоже есть патриоты. Все видят, все понимают. Хорошо знают раскладку геополитических сил в мире, тенденции, процесс развития… И без Савельева обойдемся, он же полный дилетант в нашей работе.

– Без специалистов вы не обойдетесь, – проговорил Русинов, осмысливая ситуацию.

– Потому и обратились к тебе! – засмеялся генерал. – Ты у нас считаешься лучшим знатоком кладоискательства, тебе и карты в руки.

Скорее всего генерал не знал, где побывал и что повидал Мамонт. Иначе бы уже не вытерпел, выложил козырь… Хотя если он игрок, то вначале пощупает партнера, заставит сделать необдуманные шаги, проверит, сколько козырей, крепко ли сидит.

– Карты в руки, пистолет к виску, – пробурчал Русинов.

Если генерал совершил военный переворот, то немедленно оказался врагом фирмы «Валькирия». А если Савельев сдал Ивана Сергеевича и того стали «колоть», напичкав спецсредствами, то даже если он и заговорит, информация к генералу не просочится. В шведском особняке кто-то работал на Службу, но Савельев знал кто и должен был сдать всю разведку. Так что с этой стороны маловероятно ждать утечки информации к генералу. А его люди работали грубовато, по крайней мере те, что приходили за ним ночью, и навряд ли бы могли отследить, куда и с кем пропадал Мамонт на несколько суток. В любом случае точных данных у генерала быть не может. От его же догадок можно отбрехаться…

– Ты моих ребят извини, – благодушно сказал Тарасов. – Они в нашей Службе не работали. Это мои афганцы, в спецназе служили. Только и умеют стволами тыкать. Кино насмотрелись! Но без них тоже нельзя. Они специалисты в своей области.

Один такой «специалист» оставался в вагончике – доверенное лицо, личная охрана, офицер по спецпоручениям…

– Я знаю, что с тобой так грубо нельзя, – продолжал генерал. – Ты же Мамонт. И не так-то прост. Шведов ты хорошо блокировал своим другом Афанасьевым. Тот им сейчас лапшу на уши вешает – тоже хорошо. Правда, друг твой слегка самоуверенный человек. Решил, если дурит шведов, то и меня можно пригрести к себе и включить в свою игру. Да только я – человек дела, мне играть некогда, да я еще в контрразведке в эти штуки наигрался. Мне надо сокровища из этих гор вытащить. Впрочем, можно и не вытаскивать, пусть здесь лежат, если хорошо лежат. Я своих афганцев к ним приставлю – и будет у нас банк надежнее швейцарского.

– Вытаскивайте, приставляйте, мне все равно, – сказал Русинов. – Я тоже, сказать откровенно, наигрался в кладоискательство. Так что не по адресу, генерал.

– Это как же тебя понимать?

– А так и понимать – устал.

– Ну, это дело поправимое! – обрадовался генерал. – Мы устроим тебе недельку отдыха! Отель – в горах, на берегу чистейшего озера. Роскошный коттедж, сауна, две очаровательные массажистки… Но через неделю ты поведешь меня лично в пещеру и покажешь все, что нашел. А я приму по описи.

Русинов сделал паузу, глянул на генеральского порученца:

– Мы должны поговорить вдвоем.

Тарасов указал головой на дверь, порученец вышел, но остался на ступеньках вагончика.

– Давай вдвоем! – весело сказал генерал. – С глазу на глаз. Или глаза в глаза – как правильнее? Ладно, так и так сойдет. Ты мне скажи: сокровища там хорошо лежат или вывозить придется?

– Хорошо лежат, надежно, – в тон ему проговорил Русинов. – Я восемнадцать лет искал, и вам столько же придется.

– Нет, Мамонт! – Тарасов погрозил пальцем. – У меня фирма частная, я ссуду взял под большой процент. Я их восемнадцать лет искать не намерен.

– Может, и раньше найдешь, – предположил Мамонт – надо было начинать искупать вину. – Как устанешь, так и найдешь…

– Слушай, Мамонт, я ведь не швед. – Генерал начинал терять свое лицо добряка. – Мне лапшу на уши не вешай. Уж свою-то родную русскую советскую публику я знаю хорошо. Если бы не знал, где ты побывал, не тревожил бы, не поднимал бы из теплой постели. Это вам в Институте халтура с рук сходила, там могли темнить. Все эти свои эмоциональные штучки – устал, голова болит, апатия – будешь массажисткам рассказывать. А я привык слушать речи более конкретные и обоснованные.

– Гляжу на тебя, генерал, – вроде ничего, глаза умные, – с циничным спокойствием сказал Русинов. – А мозгами шевелить не хочешь. Хочется поскорее на сокровища посмотреть… Неужели ты решил, что Мамонт – недоумок? Простой, как карандаш?.. Да если бы я где-то побывал да на что-то посмотрел – в постели бы, наверное, не лежал! А уже нанял бы полк охраны и твоих драных афганцев на выстрел в горы не подпустил! Я бы уже сидел здесь, как Строганов. Со мной бы уже президент улыбался.

Генерал выслушал и рассмеялся. Походил по вагончику, попинал с прохода выстроганные бруски.

– Знаю, знаю, Мамонт… Ты не простой, не идиот… Но ты лошадка на бегах! На тебя только ставки делают!

Он резко обернулся к Русинову, и тот увидел тяжелое лицо решительного и сурового человека. Он был уверен, жесток и неумолим, как стальная дверь в Кошгаре, способная выдержать ядерный удар.

Играть с ним было бессмысленно, убеждать – бесполезно.

Генерал сел напротив, глаза в глаза.

– В восемьдесят втором году, в августе месяце, вы вылетали куда-то на вертолете с Афанасьевым без сопровождения Госбезопасности, – проговорил он. – И находились вне поля зрения в течение трех часов. В восемьдесят пятом году, опять же с Афанасьевым и опять в августе, с одиннадцатого по тридцатое, вы снова ушли из-под наблюдения и находились где-то в горах. И наконец, нынче, в девяносто третьем, опять с одиннадцатого по пятнадцатое августа, правда, теперь один, ты исчезаешь снова… А когда возвращаешься, на твоей умной голове, Мамонт, резко добавляется седины. Объясни мне, пожалуйста, что это за августовские прогулки?

Русинов прекрасно помнил, что было в августе восемьдесят второго – летали с Иваном Сергеевичем к камню, где стоял знак жизни и где должны были встретиться Инга Чурбанова с Данилой-мастером. Где был нынче – не забудешь до смерти. Но что было в августе восемьдесят пятого, Русинов вспомнить не мог. Вроде бы тогда не произошло сколь-нибудь знаменательных событий, потому все выветрилось. Возможно, надоела опека Службы и они попросту оторвались от «егеря», чтобы порыбачить на воде и обсудить текущие дела. Иногда они так делали, хотя потом получали строгое предупреждение. Но тогда можно было валить все на непрофессиональность «егеря» – пусть долго не спит! За что он деньги получает?